Бремя молчания - Страница 78

— Ты пойдешь со мной. Мы вместе уедем в Максуэлл, а потом заберем детей.

Я рыдаю в голос; ноги у меня заплетаются. Гриф тащит меня за собой, как игрушку на веревочке.

— Замолчи! — приказывает он на ходу. Но я не могу остановиться; я рыдаю взахлеб. — Заткнись! — ревет он. — Черт тебя побери, Тони, ты вопишь на весь лес! Замолчи!

Мне становится страшно; я задыхаюсь. Рука, в которую он вцепился, совсем онемела. Хватаю ртом воздух и беспомощно смотрю на Грифа.

— Я не могу дышать! — хочу сказать я, но не получается.

— Заткнись! Заткнись, Тони, тебя услышат! — Он хватает меня за плечи и прислоняет к дереву — я больно ударяюсь о жесткий ствол и ощущаю затылком шершавую кору. — Заткнись, заткнись! Если не замолчишь, ты больше никогда не увидишь Калли и Бена, поняла? Нас найдут! Я не сяду в тюрьму за преступление, которого не совершал! Заткнись сейчас же!

— Прошу тебя, — шепчу я, немного отдышавшись. — Пожалуйста, отпусти меня!

Он придвигается ко мне вплотную, прижимается губами к моему уху и шипит:

— Еще одно слово, мать твою, и я навсегда заткну тебе рот! Молчи, поняла?

И вдруг я замираю — не потому, что испугалась его угроз. Я вспоминаю, что мне уже приходилось наблюдать такую же точно сцену, только со стороны. В другое время и в другом месте. И тем не менее тогда все было точно так же. Бедная Калли! Ей было всего четыре года. Она увидела, как ее мама упала с лестницы. Она плакала и не могла остановиться, только непроизвольно ежилась от его воплей. Он тоже орал на нее: «Заткнись, заткнись!» — но девочка никак не могла успокоиться. Я лежала на диване под одеялом и смотрела, как Гриф орет на свою четырехлетнюю дочку. Потом он наклонился к самому ее уху и долго что-то шептал… А потом она надолго замолчала. На четыре года. И только сегодня произнесла первое слово. Я ахаю.

— О боже! Так это был ты… это из-за тебя!

Бен

— Король взял принцессу Калли в плен, он не понимал, что делает, потому что выпил черное зелье. Принцесса хотела навести на него чары, но они не действовали, потому что он был очень сильный.

Доктор Хигби тихо сидит на стуле в углу. Рядом с ним стоит симпатичная медсестра Молли. Она прикладывает палец к губам и смотрит на тебя, Калли. А ты не сводишь с меня глаз. Как будто хочешь, чтобы я продолжал.

— Принцесса Калли и король заблудились в темном лесу, и у Калли заболели ножки, потому что у нее не было туфелек. Они шли все дальше и дальше. Калли стало жарко, она хотела пить и вернуться домой, к маме-королеве и к брату-принцу, но она не знала, где они. Она не понимала, почему они не приходят за ней; ей показалось, что все о ней забыли… Но мама и брат не забыли о ней. Они весь день пытались ее найти. Ее брат побежал в лес, а потом и королевские солдаты тоже начали ее искать. Наконец, брат нашел ее на вершине высокой горы. Он увидел принцессу Калли, короля и принцессу Петру. Но Петре было очень плохо. Король ее очень обидел и так сильно ранил, что Петра не могла говорить.

Вдруг Калли словно цепенеет. Я поворачиваюсь к ней.

— Разве не так все было, Калли? Разве не так? — спрашиваю я.

Лицо у Калли серьезное, как будто она глубоко задумалась. Потом она медленно качает головой из стороны в сторону. Доктор Хигби наклоняется вперед.

— Что случилось, Калли? — спрашиваю я. — Ты сама докончи сказку, а я не могу. Ведь меня там не было, то есть я был, но не с самого начала. Доскажи сама.

Мартин

Мне не разрешают сесть в карету скорой помощи самостоятельно, а укладывают на носилки и заносят в салон.

— Я хорошо себя чувствую, — говорю я, но меня как будто никто не слышит.

Надо мной склоняется фельдшер, он обрабатывает мне рану. Лицо у него невозмутимое. Наверное, в больнице мне наложат швы… А мне очень нужно позвонить.

— Прошу вас, мне нужен телефон. Я должен позвонить жене, — говорю я.

— Персонал больницы свяжется с вашей семьей, сэр, не волнуйтесь.

— Да нет же, вы не понимаете! Мою дочь увезли на вертолете в Айова-Сити, в тамошнюю больницу. Моя жена все время пытается связаться со мной. Я обязательно должен с ней поговорить. Должен выяснить, как чувствует себя дочь.

Я хочу сесть, но меня решительно укладывают обратно на носилки. Должно быть, я на какое-то время отключаюсь. Когда я прихожу в себя, в руке у меня мобильный телефон. Через несколько секунд я слышу взволнованный голос Фильды:

— Мартин, Мартин, где ты? Что с тобой? — Она плачет.

— Со мной все хорошо, все в порядке. — О своей неудачной попытке вершить суд я расскажу ей потом. — Как Петра? Что с ней? Нужно согласие на операцию?

— Она уже в операционной. Извини, Мартин, мы больше не могли ждать. Пришлось мне одной принять решение. Врач сказал, у нее сдавлен мозг… В общем, я дала согласие.

— Конечно, Фильда. Ты поступила, как надо. Я скоро приеду. Мне еще надо доделать кое-какие дела, но я приеду к тебе, как только смогу. Надо было сразу поехать с тобой. Мне так жаль, Фильда, мне очень, очень жаль!

Она долго молчит, а потом осторожно спрашивает:

— Мартин… надеюсь, ты не сделал чего-то, о чем сейчас жалеешь?

Я думаю об Антонии. Сейчас она там, в лесу, со своим непредсказуемым, ужасным мужем…

— Надеюсь, что нет, — говорю я.

Фильда глубоко вздыхает, говорит, что любит меня, несмотря ни на что, и просит скорее приехать в Айова-Сити.

Меня на каталке везут в отделение скорой помощи. Откуда-то возникает полицейский:

— После того как вам обработают рану, нам нужно будет вас допросить.

— Хорошо. — Я закрываю глаза и вспоминаю, что в эту же больницу привезли Калли и Бена. Они сейчас где-то здесь. Дети ждут маму. Как я объясню им, что случилось, и как потом буду смотреть им в глаза, если их мать не вернется?